«Красный угол» с Еленой Шаройкиной. Почетный гость - Юлия Чичерина
Юлия Дмитриевна Чичерина - российская певица, поэтесса, общественный деятель.
Свой творческий путь начала в Екатеринбурге. Во второй половине 1990-х годов приобрела широкую известность как яркая представительница новой волны русского рока.
С ранних лет Юлия интересовалась вечными вопросами философии. Духовные поиски привели ее к осознанию глубокого кризиса современного мира, пониманию неприемлемости либеральной модели развития, а в конечном итоге - к православному мировоззрению.
После начала «Русской весны» Чичерина заняла однозначную патриотическую позицию - поддержала воссоединение Крыма с Россией и борьбу жителей Донбасса против «киевской хунты».
В январе 2015 года после новогоднего концерта в осажденном Луганске Юлия была объявлена в розыск СБУ по обвинению «в посягательстве на целостность Украины».
Драматические события обороны Донбасса дали начало новому этапу в творчестве и жизни Чичериной. Написанные ею в этот период песни - «На передовой», «Рвать», «Моя спарта» - вдохновлены героизмом защитников Новороссии и пронизаны обостренным чувством сопричастности к судьбе русского народа.
В 2016 году она выступила с концертом перед военнослужащими на Российской авиабазе Хмеймим в Сирии.
«За активную жизненную позицию, высокий моральный дух и патриотизм, неоценимый вклад в становление молодого государства» Юлия награждена медалью ЛНР «За заслуги перед республикой».
В 2017 году Чичерина получила гражданство Луганской народной республики. На президентских выборах 2018 года в качестве доверенного лица представляла Владимира Путина.
Замужем за архитектором Сухрабом Раджабовым.
Елена Шаройкина. Юля, здравствуйте.
Юлия Чичерина. Здравствуйте.
Е.Ш. Рада, что вы и Рекс сегодня гости программы «Красный угол». Мы давно вас приглашали, но всё не получалось. Я так понимаю, вы редко сейчас приходите на различные программы.
Ю.Ч. Да, можно сказать так.
Е.Ш. Почему?
Ю.Ч. Это уже со мной давно случилось, как-то я отдалилась от шоу-бизнеса. Лет 15 как назад, потому что это не мое. Просто не мое. Ненастоящие дела и ничего не дает. Не могу сказать, почему. Не хочу, не нравится.
Е.Ш. Может современный артист быть отдельно от шоу-бизнеса?
Ю.Ч. Отдельный от шоу-бизнеса?
Е.Ш. Да.
Ю.Ч. Артист. Если смотреть на артиста как на человека искусства, как артиста, то, конечно же, может. Но шоу-бизнес - такое мощное болото, что там сильно залипаешь и потом оттуда не вынырнуть. Ну, в целом, это тоже чей-то путь. И это тоже нужно. И для тех, кто там внутри, и для тех, кто это покупает. Это всё необходимые вещи для человеческого общества.
Е.Ш. А как вам удалось выйти из этого «болота»?
Ю.Ч. Это было мое решение. Я приняла его, с одной стороны. С другой стороны, так получилось, так сложилось, видимо. Но драпала быстро.
Е.Ш. Это было осознанное решение, осознанные шаги, вы себе сказали…
Ю.Ч. Полностью осознанные. Ну и обстоятельства еще тоже очень помогали, и люди, которые окружали меня. Они мне всячески показывали, разные знаки давали, уроки жизни. А что такого, на самом деле? Просто я не совсем артистка такая уж прямо, без амбиций. У меня другие мотивации. То есть я не хочу зарабатывать бабло и не хочу славы, потому что я понимаю и испытала на собственной шкуре, какая это тяжелая ноша. Это совсем не Божий дар. Это тяжелейшее испытание. Пожалуй, сложнее – это еще только власть, сама по себе, как ноша. То есть слава и деньги – это не радость, не счастье. Это ноша. Ноша, испытание, урок. И, если ты не проходишь, то ты катишься в ад. Летишь просто. Вот так, из-за этого всё.
Е.Ш. Это тот тяжелый период, когда вы как раз были суперизвестны.
Ю.Ч. Это тяжелый период, да.
Е.Ш. Время, когда Бекмамбетов снимал клипы?
Ю.Ч. Да. Молодость.
Е.Ш. Что особенно тяжелого для вас было? Потому что многие ровно об этом мечтают. А вы говорите: для меня это невыносимая ноша.
Ю.Ч. Мечтают, потому что все источники информации, в большинстве своем, обманывают людей. Говорят, что единственное, к чему нужно стремиться - слава и деньги… Вот, Америка, пожалуйста. Это же и есть та самая страна, где артисты – самые большие идеалы для общества. Только к этому они и хотят стремиться все. Но это обман. И темный, страшный путь, который ведет в нехорошие места. Но просто об этом никто не говорит, и приходится самим дотюмкивать.
Е.Ш. Вас не ротируют сейчас по радио, вы не участвуете во всяких «Голубых огоньках»...
Ю.Ч. По радио меня не ротируют, я думаю, из-за другого. То, о чем я пою, это сейчас все стараются не смотреть, не обращать внимания, делать вид, что этого нет, только из-за этого.
Е.Ш. Прежде чем мы поговорим о расколе, настоящем расколе, который произошел в российской культурной среде, не говоря о шоу-бизнесе, мне интересно: вы оказались по другую сторону баррикад с теми людьми, которые против Русского мира, наверное, не случайно. Изначально же 15 лет назад вы выбрали другой путь для себя. И вот как раз хочется понять.
Ю.Ч. И он туда меня и привел.
АВИАКАТАСТРОФА
Е.Ш. Что это был за путь? Вы говорите: у меня другие мотивации. Как бы вы это описали?
Ю.Ч. Самая, наверное, важная мотивация – это сделать себя лучше, как-то понять, найти себя. Это - самое главное, человеческое, не важно, артист я или солдат. Узнать себя, узнать свое дно, свою черноту, свои грехи, понять это, смириться с этим, принять и как-то с этим бороться. Это главная мотивация. А шоу-бизнес – это прямо противоположный путь. Наоборот, ты слепнешь и идешь в бездну. Поэтому началось, видимо, из-за этого, такая мотивация. На самом деле, не то, что я такая умная и всё до конца понимаю. Все же мы лишь орудия в руках Божиих. Я считаю, что мне просто повезло, что в какой-то момент я это поняла.
Е.Ш. Вы, по сути, сейчас говорите об эсхатологическом взгляде на жизнь. Когда ты понимаешь, что это только временный этап, а вечная жизнь – она после смерти.
Ю.Ч. Ну да.
Е.Ш. Вы говорите о том, что вы начали искать, начали идти по пути спасения себя, своей души, да?
Ю.Ч. Да, можно сказать так. Конечно, сложно спастись.
Е.Ш. Вы это уже 15 лет назад сформулировали?
Ю.Ч. Тогда все и началось. Потом я поехала на Тибет, я искала счастья. Были спокойные, тихие, сытые времена, все было хорошо. Я пела веселые, жизнерадостные песни. Все радовались и плясали под них.
Е.Ш. А что послужило переломным моментом в вашем выборе?
Ю.Ч. Тогда, в самом начале?
Е.Ш. Да.
Ю.Ч. Люди, человеческие характеры…
Е.Ш. А кто повлиял?
Ю.Ч. Меня предали просто, и всё. Предательство, можно так сказать.
Е.Ш. То есть через боль.
Ю.Ч. Боль. Наверное, чуть-чуть расстраивалась. Не прямо такая боль сильная. Наоборот, это же познание мира. Ты кругозор расширяешь, так сказать. И чуть-чуть розовые очки смахиваешь.
Е.Ш. В 2010 году была авария автомобильная, после которой даже вышла песня.
Ю.Ч. На самом деле, когда ты выживаешь в таких ситуациях… Авария жесткая. Была плохая видимость, и машина летела… Машина, набитая собаками, я с дочкой. Она не была пристегнута, ее тошнило. Что, собственно, ее и спасло. Мы летели на автомобиле 50 метров от дороги. К сожалению, у меня нет такого адреналина, как бойцы все рассказывают, что все замедляется, они что-то в этом медленном режиме успевают делать - движения, понимать, оценивать ситуацию. У меня такого нет, я, конечно, всего боюсь. Но когда ты выживаешь в таких штуках, то тогда включается счастье в тебе. Это редко бывает. Но точно работает. И как раз после аварии я поехала в Тибет на этой же машине. Я поменяла ей раму, потому что ее скрутило винтом. Мы летели 50 метров, потом машина сделала еще тройной кульбит, слава Богу, через перед, не боком закрутило ее, а именно передом. Встала на ноги, сняла капот. Дети, собаки, супруг – все целы, живы. Просто я сломала руку. Очень дешево, на самом деле, после такого полета я заплатила. И тогда включилось счастье. В общем, и потом я стала искать счастье. На этой же, кстати, тачке, и по той же дороге, я помню, где мы улетели, мы ехали в Тибет, тоже в тех местах. Просто тогда была зима, точнее, март, 9-е марта. Было очень снежно, метель. А осенью, когда уже я ехала в Тибет, в 11-м году, это были поля, хлеба золотые цвели. И я поняла, что это не то место, где я должна была, конечно, погибнуть. Конечно, там красиво, но… не то.
Е.Ш. Но и на Тибете была авария?
Ю.Ч. Ну, тоже такая чудесная авария. Скорее, даже это была авиакатастрофа. Потому что это случилось на высоте 5000 метров. Я врезалась в бензовоз, очень удачно, ни в колесо, ни под колесо, а в ящичек для инструментов, который висит между колесами. И меня просто он откинул. Машина перевернулась. Тут же откуда-то со всех сторон набежали тибетцы, китайские какие-то рабочие вдвадцатером, перевернули и куда-то исчезли. Но в этот же момент погиб кот.
Е.Ш. Находясь дома?
Ю.Ч. Дома. Со мной это было уже три раза. Один раз – это как бы случайность, два раза – совпадение, три – уже закономерность. Три раза вместо меня гибли коты. И это был второй раз. Мои коты, родные.
Е.Ш. Вы считаете, что коты как бы отдавали свою жизнь…
Ю.Ч. Я не считаю. Мне просто сказали знающие люди, что такое бывает. Но это Господь так делает просто, что он берет кого-нибудь вместо тебя. Жертвенность. Коты, вообще, они очень жертвенные, сами по себе. Они очень волшебные животные.
Е.Ш. Так обычно о собаках говорят, что собаки жертвенные, преданные.
Ю.Ч. Собаки преданные тоже, да. Собаки тоже крутые. Чуть-чуть другие звери, но тоже очень интересные. Коты – они забирают отрицательное. А собаки дают положительное. Чуть-чуть разные функции.
Е.Ш. Господь вас несколько раз спасал?
Ю.Ч. Не несколько, много, видимо, для чего-то надо.
Е.Ш. Вот для чего, вы думали?
Ю.Ч. Сильно я так не думаю об этом. Потому что можно не туда уйти, затщеславиться, в прелесть какую-нибудь зайти. Поэтому я, конечно, гоню эти мысли от себя. Ну, всё делаю, что надо.
Е.Ш. Какая-то есть ответственность внутренняя: вот, меня Господь спас, для чего-то я должна это сделать и найти?
Ю.Ч. Конечно, ответственность есть, ответственность присутствует. Пожалуй, ответственность – это самое главное.
РУССКИЙ МИР
Е.Ш. А если бы мы сейчас назвали тех людей, которые наибольшее на вас оказали влияние в этой жизни, кто эти люди?
Ю.Ч. Карбышев. Иоанн Кронштадтский. Да много таких людей. Суворов. На самом деле, ты из русских имеешь в виду или вообще?
Е.Ш. Можно вообще.
Ю.Ч. Вообще их много. Много крутых. Особенно среди русских.
Е.Ш. А из ныне живущих?
Ю.Ч. О, ныне живущие. На Донбассе много очень, очень крутых реально. Но это как бриллианты какие-то, они там находятся, во всем этом ужасном. Там все крутые. Комбаты. И многие из них уже погибли. Но там – остро, там горячо. Там как бы остриё Русского мира, которое уткнулось в эту бесовщину. И, конечно же, Господь посылает всех крутых туда. Сейчас все крутые там, на острие.
Е.Ш. Юля, а если ответить на вопрос, что, вообще, сегодня происходит на Донбассе? Не обыденным понятием, там война, а в целом, если символически посмотреть, происходит борьба добра со злом?
Ю.Ч. Именно.
Е.Ш. Да?
Ю.Ч. Да. Там как бы борьба православия с Антихристом. Так и есть. Это только начало всей этой большой битвы. Там «пиндосня» подперла просто. Я сейчас была на самом передке в месте Желобок. Он с трех сторон окружен украинцами. Там есть дубрава с древними дубами, которым лет, наверное, по 500. Их не спилили, потому что они набиты осколками с Великой Отечественной войны. И в дубраве стоит небольшой памятник солдату Великой Отечественной. Стандартный, скромный, много таких и у нас тут в Подмосковье, где фронт стоял. Такие они, недорогие, самими сделанные на местах. И вот, стоит он в этой дубраве, в окружении ВСУ со всех сторон, и стоят наши, держат. Как сказал комбат, Добрый: «Хуже места нету». В общем, хуже уже некуда, самая ж... И Добрый говорит: «Вот, спрашивают меня, чего я тут воюю. Мой дед в Великую Отечественную ушел в разведку и так и не вернулся. Может, он тут лежит, – говорит. – И я не дам, я воюю вот за этого бетонного солдата, – говорит. – Я не хочу, чтобы они пришли и сломали его. Просто стою и защищаю его».
Е.Ш. Есть же люди, которые, действительно, задают вопросы: а за что они там воюют, а зачем это надо России? И встречаются люди здесь, в Москве, в повседневной жизни...
Ю.Ч. Которые не понимают… Ну, дебилы какие-то, видимо, или что, я не знаю. Я не знаю таких. За что они там воюют? За Русский мир, за что же еще. Как это противостояние России и пиндосов. Я так для себя определила. Понятно, что просто там все с ними, и укропы, и норвежцы, там все понаехали, и французы, и биатлонистки латышские. Все там сидят. Негры, которые приезжают на сафари и просто стреляют в старух в огородах. У них обмундирование, барахло, они его как бы окупают, или что они с ним делают. Сидят, пьют кофе и просто херачат там. Электриков на столбах. Допустим, ломают высоковольтную линию – и сидят снайперы укропские или какие, уж и не знаю, кто там они по национальности, и ждут просто. В брониках электрики чинят провода. Гибнут. Прикинь. То есть, коммунальщиков тоже там… Короче, подлая, подлая война. Ничего не поделаешь.
Е.Ш. А Русский мир, что это такое?
Ю.Ч. Что такое Русский мир? Знаешь, говорят: есть Бог на небе и Россия на Земле. Русский мир… Русских в мире живет всего 2% из всего населения Земли. И мы владеем большей частью суши. Мы охраняем ее от того, чтобы наших китов не порубили. Все наши недра чтобы не выпотрошили и не проели, чем они там все занимаются. Мы - Русь, это святая рать. Она здесь, на Земле, для того, чтобы противостоять злу. Для того, чтобы зло не победило добро. В целом справляемся. В любой нации всегда 1-2% только вот этих боевых, воинствующих. В каждой нации есть боевые пчелы, и в каждой нации их всего 2%, по-моему. У некоторых один. Ну, а русские, получается, это вот эти 2% от всей Земли. Мы защищаем Господа, веру. Защитники веры.
Е.Ш. Какие качества у русского человека, которые отличают его от остальных людей?
Ю.Ч. Русский – это же не то, что прямо русский-русский. Русский – это территориальное все равно общество. То есть, если маленькие нации – они чисто родовые, там не хотят ни с кем смешиваться, ничего. У русских всё совсем по-другому. Почему у русских не может быть нацизма, как болезни? Потому что узбек – он тоже русский, понимаешь? Это территориальная общность, русские. Не по крови. Поэтому у нас не может быть нацизма. Поэтому у нас все русские, все наши, получается так. Какие у нас черты? Да мы всякие, разные. Как и все, собственно, люди. Всё у нас есть. И дурное у нас тоже есть. И греховны мы ничуть не меньше остальных. Такие же. Просто, не знаю, я не хочу сравнивать. В целом все неплохие люди. Тибетцы мне тоже нравятся. Мне тоже они почему-то кажутся как русские, понимаешь? Они тоже такие, похожи. И эта их молитва с простиранием – нам бы тоже это очень подошло, на самом деле, православным. Они как бы страдают за весь мир. Сострадают всем живущим. Русские также – они всех любят, на самом деле.
Е.Ш. У русских тоже есть земные поклоны.
Ю.Ч. Кстати, есть, видела где-то. Но как-то я не знаю еще это.
Е.Ш. Осталось, скорее, в старообрядчестве. То есть чтобы быть русским – это не значит обязательно быть, например, православным, или не обязательно говорить на русском языке, да?
Ю.Ч. Мы же терпимые. Мы всех принимаем. Даже геев. В целом. Даже геи – русские, тоже наши. Ты говоришь, какая черта. Мы терпимые, точно. Мы прощаем, да, спокойно. Потому что не все так прощают. «Укропы» не прощают.
СТРЕМНАЯ МАГИЯ
Е.Ш. А разве украинцы не русские?
Ю.Ч. Там есть русские, много. Но сейчас то, что там вылезло, те русские, которые там сидят, они сидят очень пришибленные, всего боятся, их реально зачморили, просто зачморили. Я же видела сама, что они все равно идут на этот Бессмертный полк. Эти бабули, взрослые люди. То есть их там зажимают. Как-то я смотрела, по-моему, в прошлом году, 9-е Мая. Я уревелась, жалко их. Все там. Украинцы – это те же русские, в принципе. Нет, не было же такой Украины, недавно же появилась в истории, относительно. То есть это все равно русские. Просто там край нашей русской нации. Им все равно приходилось выживать, этим людям. То одни прибегут, значит, всех жен у них заберут. Не самое лучшее положение, скажем так. Из-за этого они такие, чуть-чуть… зловатые, что ли.
Е.Ш. Если украинцы – это русские, то, стало быть, Украина – это все-таки Россия?
Ю.Ч. Конечно. Украина це Россия. Киев – мать городов русских. Одесса – город-герой российский. Конечно. Украина це Россия, запомните это.
Е.Ш. Украина це Европа, говорят сейчас на Украине.
Ю.Ч. Это брехня.
Е.Ш. Це брехня, да?
Ю.Ч. Це брехня.
Е.Ш. Вот, пожалуйста, Чичерина говорила в программе «Красный угол» на украинском языке.
Ю.Ч. Так я говорю на украинском языке. Размовляю. Будь ласка. Размовляй на державной мове. Я общалась очень много именно с лингвистами, с поэтами разными. Гоголь даже уже не помнил украинский язык, он писал своей матушке из Питера: а вот как будет такое слово, как вот это? Она ему напоминала. Уже тогда начинали всё это ломать. Некоторые поэты говорят, что языком, прямо как оружием, можно ломать. Что коверканные слова вот эти – это всё такое принижение, унижение их языка. Что то, что сейчас, как сейчас говорят на украинском языке – это далёко от украинского, того самого - певучего, песенного языка. Сейчас всё исковеркано. Там, в принципе, всё исковеркано сейчас: язык, люди, ценности.
Е.Ш. А что происходит, вообще, на Украине? Вот я искренне не могу понять. Я родилась, выросла, училась там, много работала.
Ю.Ч. Ну, что-что. Залезли пиндосы. Причем давно уже. В образовании мозги промывали. Сейчас та молодежь, которая выросла за эти годы войны, уже там… только диспансеризация поможет, понимаешь.
Е.Ш. Это же невозможно.
Ю.Ч. Возможно. Всё возможно. В принципе, если так смотреть на историю, всё же так и было. То есть Бандера, Шухевич – это были те люди, которые встречали Гитлера. То есть украинский нацизм – оттуда ноги-то растут еще.
Е.Ш. А сейчас это герои на Украине.
Ю.Ч. Там сейчас всё перевернуто с ног на голову. Герои там… Ну не надо смотреть, кривое зеркало, полностью свернутый мозг. Ложь, понимаешь, сочится ложь. Что такое ложь, вообще? Ложь - полностью проект Дьявола. Это его изобретение, крутое очень изобретение. То, которым он борется с Богом. Это такая стрёмная магия, страдают, на самом деле, те, кто лжет. Ну, услышал ты ложь. Даже на какой-то момент поверил. Все равно, если ты не уходишь в эту темноту, то это не задерживается, не может, она зыбкая. Но больше всего страдает сам лгущий. Потому что он делает над собой такое страшное дело, что он ослепляет сам себя. Он потом уже не может понимать, воспринимать информацию, где правда, где неправда, что хорошо, что плохо. Он полностью потерянный. Потерян, утонув в невежестве. И, короче, ложь - страшная фигня, на самом деле. Зря они себя так, зря, ой, зря. Надо не лгать, короче, стараться.
Е.Ш. Но если ложь – это проект Дьявола, тогда получается, что то, что происходит на Украине…
Ю.Ч. Кто лжет – тот солдат Дьявола. А Дьявол, ой, как сильно приклеивается, знаешь, хрен отдерешься потом. Поэтому, конечно, жалко. Людей темных жалко, да.
Е.Ш. Сейчас эта ситуация с автокефалией на Украине, с церковным расколом.
Ю.Ч. Это всё, видишь, как, всё постепенно, в принципе, логично.
Е.Ш. Может это закончиться большой гражданской войной?
Ю.Ч. Это страшное - то, что они сделали, раскол, я не знаю, как они будут это искупать. Даже какие-то сакральные жертвы не могут искупить такой вещи. Это страшный грех. Ну что, мы можем только сочувствовать. Это, конечно, пропасть.
Е.Ш. Изменится ситуация?
Ю.Ч. Конечно, ситуация меняется. Вся вот эта труха дьявольская – она, конечно, осыпается. Есть то, что всегда стоит ровно и светло. А это труха, это всё временное.
НА ГЛУБИНЕ
Е.Ш. Люди в России, которые сейчас не пускают Чичерину на радио, на концерты, которые говорят не петь песен, совместных, которые обвиняют в предательстве рок-н-ролла, они же тоже русские.
Ю.Ч. Да, русские, конечно. Ну, а все мы… люди – ну, они такие и есть. И русские все. Все равно мы все очень греховные, страшно греховные, на самом деле. И чем страшнее мы видим чужие грехи – это, значит, всё внутри нас, всё это есть. Потому что, если мы не имели бы греха лжи в себе, мы бы и не заметили, что нас обманывают. Мы знаем, что это такое, очень хорошо, лучше всех мы это знаем. В принципе, все одинаковые. Нация не имеет значения. Во всех есть светлая частица Бога, душа, и во всех, в каждом она больна грехами, черна и заляпана вот этим всем. Ну, у кого чем. Но, в принципе, набор примерно одинаковый. Просто у кого какие грехи более укорененные, только в этом разница. Поэтому мы так хорошо понимаем друг друга. Поэтому мы так легко осуждаем других людей. Потому что проще же осудить кого-то, чем себя.
Е.Ш. Вот, термин – «нерукопожатные». К тем, кто поддержал Крым, вообще Русскую весну.
Ю.Ч. Да это все пофиг, что ты говоришь, не слушать, на радио не ставить. Что это. Что это. Лично в моем мире – это ничто, нечто пустое, какой-то пшик, где-то там с другой планеты. У меня чуть по-другому. Это не важно. Я понимаю, что для некоторых только это и важно, что некоторые только в этом и сидят люди. Ну а на самом деле мир-то куда более разнообразен, глубок и интересен. Это такая тоненькая корочка, такая поверхностная. Причем где-то так… то есть она не несет никакого смысла. Хочешь – пожалуйста, не хочешь – ничего не меняется.
Е.Ш. Мне кажется, это просто странное сопоставление. Когда вот в эти минуты люди сейчас умирают там, жизнь свою отдают, в общем-то, за нас отдают жизнь, сравнивать преданность этим людям с участием в хит-парадах – это просто чудовищно.
Ю.Ч. Да это, вообще, мышиная возня. Все эти хайпы. Особенно сейчас. Тем более сейчас, когда все туда побежали, с этим интернетом. На самом деле, интернет – это жесткая смена парадигмы. У людей вообще, мы только в самом начале еще, когда поехала кукушка. Вот этот самый страшный грех – тщеславие. Что они строят свои образы, красота в гробу вот эта вот. Ну, есть красота души, когда не важно, ты не паришься за свою шкуру там, а просто стараешься хоть как-то себя очистить. Это и есть красота души. А когда ты убиваешься за красоту в гробу, то есть на вид, на фотографию там, то это все равно уродство. Это же просто поверхностный взгляд, невежество, невидение глубины, действительно, всего этого. Страх, скорее всего, страх еще, и вообще, какое-то такое прятание в скорлупу. Это очень естественно для человека. Это не безобразно, это очень понятно каждому из нас. И мы не можем это осуждать. Мы можем посочувствовать. Просто чуть-чуть не догоняет человек, бедненький.
Е.Ш. Мы вообще не можем никого осуждать. Мы можем постараться только простить.
Ю.Ч. Да, но, тем не менее, мы осуждаем. И прощаем с трудом.
Е.Ш. Получается прощать у вас?
Ю.Ч. Стараюсь, изо всех сил. Пожалуй, это самое главное теперь, для меня. Это сложно. Это сложно, конечно. Особенно когда видишь все эти трагедии, как гибнут дети, или осиротевшие родители, это еще страшнее. Эти солдаты, молодые мальчишки. Ну, сложно, да, прощать. Но приходится, конечно. Нужно, я стараюсь. Это больно, и все такое.
Е.Ш. Юля, вы в 18-м году стали доверенным лицом Владимира Путина. Почему?
Ю.Ч. На самом деле, из-за Донбасса. Потому что тут, на Руси, может и непонятно, кто это - Владимир Путин. Но там он везде. Он везде. И можно сказать, что там его все воспринимают как спасителя, в принципе. Спасителя именно их. То есть на него все очень рассчитывают. Везде его портрет висит. То есть там он как будто бы немного другой человек, чем здесь. Ну, некий образ, естественно, но… Ради Донбасса я и стала его лицом. Когда я приезжаю на передовые к солдатам. Это мне чуть-чуть придает хорошего весу, что они радуются, что они понимают. И я думала, что я пою, они бодрятся. Ну, хоть эти два часа там они чуть-чуть забудут о беде, о горе, чуть-чуть взбодрятся. А многие мне говорят, что нет, что это не два часа, нам хватает навсегда, вообще. Ну, так и есть. И это, конечно же, придает мне сил.
Е.Ш. Всех питает что-то свое. Кого-то питают деньги, дома, дачи.
Ю.Ч. На самом деле, деньги, дома, дачи не питают. Это иллюзия. Они чуть-чуть радуются, немножко, какое-то мгновение. Но это даже близко не напоминает вспышек счастья. А потом им мало снова, им хочется еще больше. Это такое. Это же понятно.
Е.Ш. Только духовная пища, да, может напитать?
Ю.Ч. Да, материальное, хапужничество – оно забирает, а не питает. И делает всё хуже и хуже. Это, по-моему, ясно, хотя, может, не всем. Как вот любой грех, как осуждение. Кажется: а, ты кого-то поругал, и тебе хорошо, ты крутой. Что вот, ты такой хороший, а он такой козел. А потом тебе что-то… все равно через две минуты как-то хреново, а ты даже понять не можешь, почему. Осудил. Так вот, может, и эти. Хреново им – ну, давай еще хапну, все равно мало. Все же помнят сказку о золотой рыбке и старухе ненасытной. Только почему-то как-то они ее то ли не запомнили, то ли что, то ли не так поняли. Человеческие желания бездонны, и ты никогда не наберешь столько, сколько тебе хочется. Потому что всегда мало, всегда хочется больше.
Е.Ш. Совесть, как критерий того, что происходит. Но не у всех она разбужена.
Ю.Ч. Совесть - это такая штука… Почему она не разбужена – потому что на совести сидит эго наше. Эго – это нехорошее, что у нас есть. Эго – это шкура, оно смертное, оно умирает, оно всего боится, ему всегда всего мало, оно всех осуждает и прочее. Тщеславится, хапает. И самое главное, у него задача – душить совесть, у эго. Поэтому, чем больше раздутое эго – тем более зачморенная совесть там сидит. Эго просто не выпускает его. Она всегда есть, во всех она есть. И там все равно она из самой глубины, и даже в самом отвратительном человеке попискивает. Просто эго позволяет не обращать на нее внимание. Совесть – это как бы фиксация греха. Вот, ты осудил кого-то – и то, прости, Господи, я осудил, прости меня. А Господь тем и прекрасен, что Он прощает тебе всегда, если ты каешься. Каждую секунду. Он никогда не обижается. И если упадешь – встань. И это всегда работает. Это хорошо. Просто раскаяться сложно. Совесть – это же, вот… Ну, эго не позволяет раскаяться. Эго, знаешь, что делает? Оно обвиняет, оно твои грехи навешивает на окружающих, обычно на самых близких, которые, вот, у тебя тут рядом, под рукой. Получается, что так. Но совесть есть у всех, в каждом. Да. Как и эго. Мы люди, одинаковые.
БЛАГОРОДСТВО
Е.Ш. Я хочу вернуться к фигуре президента. Потому что, действительно, и для Новороссии это сакральная фигура. Это человек, который не дал Новороссии погибнуть. Спас Крым. Сформулировал для России иной путь. Другой вопрос, что не всеми он воспринимается. В первую очередь, либеральными так называемыми элитами он не воспринимается. Разлад элит и народа на Руси – это уже почти традиция.
Ю.Ч. Просто элиты не надо передавать по наследству. Потому что обычно дети артистов, писателей – они все какие-то… Ну вот, я смотрю просто на эти поколения – они какие-то… предатели оказались, что ли, реально. Я вижу, что у военных дети, то есть благородство передается, конечно, в генах. Но благородны только военные. У всех писателей дети что-то… отдохнула на них природа, по-моему.
Е.Ш. Иногда говорят, что через поколение передается.
Ю.Ч. По ходу, нет. Может, через 20. Короче, элиты надо перетряхивать. Нельзя передавать эту элитарность по наследству. Нельзя их детям давать. Это в Риме элиты были правильные. Ты не мог стать элитой, пока ты не прошел несколько сражений, достойно причем. То есть впереди всех, смело. И тогда ты элита. Это, пожалуй, заслуженно. А тут как-то непонятно, как это распределяется. Просто, что вот, они стишата умеют писать. Поэтому и проблема. Благородство и честь – оно только, и то не всегда, видимо, передается по наследству. Воспитание, можно сказать, определенное. В общем, элиты должны быть благородные. А сейчас это как бы какое-то отребье, по-моему. Ну, не все, конечно. Те, которые зассали.
Е.Ш. Не так много людей приехало в Донецк и Луганск?
Ю.Ч. Много.
Е.Ш. Много?
Ю.Ч. Много. Все крутые приехали. Конечно. Все герои, все. В принципе, ведь, чем больше людей, тем больше среди них хороших. Но и плохих тоже. Процентное соотношение.
Е.Ш. Так вот, президент Путин. Он через несколько лет закончит свое правление. Как вы думаете, у нас есть те люди, которые смогут продолжить линию президента?
Ю.Ч. Я не думаю об этом, честно говоря.
Е.Ш. Вообще, политикой интересуетесь?
Ю.Ч. Постольку-поскольку, не так глубоко. Но я не думаю об этом. Надеюсь, что, в принципе, наверное, хватит ума там сделать вот эту какую-то преемственность, какую-то систему верную. Но я в этом не очень разбираюсь, честно говоря. Все равно же я певица. Певицы, как известно, тупые все.
Е.Ш. У нас была передача с Кончаловским. И он говорил о том, что был западником, и думал, что России путь на Запад. И Андрей Сергеевич вспомнил, что Владимир Путин когда-то был не просто западником, а даже собирался вступать в НАТО.
Ю.Ч. Просился, да. А его не брали.
Е.Ш. Да, такая была вот, или наивность, или, может быть…
Ю.Ч. Но и в 91-м, в 93-м – там тоже никто толком ничего не понимал. Я маленькая была, я как бы это пережила нормально школьницей. Но я поняла, про что ты говоришь.
Е.Ш. Но вопрос эволюции от западника к человеку, который объявил…
Ю.Ч. В молодости, когда еще не было войны, не было понятно, что происходит, вообще. Я тоже думала, что я, в принципе, космополит, путешественник. И была уверена, что, если начнется какая-то заварушка любая, я куда-нибудь драпану подальше, в теплые страны, подальше от этой всей беды. Ну, видишь, всё как поменялось, у всех. Просто пришла ясность, спали какие-то шоры, видимо. И всё. Ну, не у всех, как ты видишь.
Е.Ш. Получается, осознание того, что у России свой особый путь, оно все-таки настигает.
Ю.Ч. Настигает. Меня вовремя, я считаю. Мне сейчас 40 лет. И, в принципе, это настигло меня, когда… Ну, сначала, понятно, беззаботная молодость, всё у меня совпало. Дети 90-х. У меня из всех сладостей в детстве были только конфетки-подушечки такие. И всё. Ну, сахар, по праздникам. То есть для меня такого не было, как, допустим, как моя мама вспоминает эти времена, она же уже взрослая была, для нее… это что такое. У нее распрямляется лицо и вот так глаза. А у меня это было счастливое беззаботное время, детство, юность, или что там, отрочество. В общем, наоборот, мне было клево, круто. И, конечно, меня не волновали судьбы народов и страны. Вроде все нормально было, казалось. Ну, всё вовремя. У меня всё органично, вообще, все как надо, всё вовремя. Прямо как по нотам. По крайней мере, просто я доверяю, доверяю миру. Так и должно быть. Всё будет наилучшим образом, как и есть.
Е.Ш. У вас дома живет большое количество самых разных зверей.
Ю.Ч. Больше всего у меня собак, 14 человек.
Е.Ш. Уже 14?
Ю.Ч. 14, да. Но я занимаюсь бельгийскими овчарками. У меня есть малинуа, грюнендали и даже шипперке. У Рекса, например, я сейчас не сосчитаю, но несколько поколений детей – они служат на ЛНР, на ДНР. То есть я прямо возила им щенков. Они работают по ВВ и ВУ. И просто там есть такие, служебные. В общем, Рекс крутой. Он, на самом деле, ветеран. У него почти все дети - солдаты, и служат на благо Родины.
Е.Ш. Военная династия. Благородство передается.
ЗЕМЛЯ
Е.Ш. Мне интересно, я замечаю, что вы в целом ряде интервью говорите про собак: у меня столько-то человек, хороший человек, хорошие люди…
Ю.Ч. Собаки, на самом деле, не сильно отличаются от людей. Они алчные, ревнивые. Только, единственно, люди лицемерят, собака не может лицемерить. Нет, они хитрят так, по мелочам, конечно. Но они не так коварны, как люди. Очень удобно по собакам изучать людей, очень понятно. Очень удобно собакой проверять людей, котами. Ну, это уже мои какие-то там животноводческие заморочки. Но это хорошие штуки, всякие.
Е.Ш. Почему все-таки столько разных зверей? И рыси, и коты, и кони, и олени...
Ю.Ч. Мне нравится. Мне вообще нравится природа. Я не люблю города, например. Мне кажется, город – это экологическая катастрофа. Мне нравится природа, лес, моря, океаны, поля. Естественно, все, кто населяют их. На самом деле, люди - вообще непонятно, они коренное ли население этой планеты? Но, допустим, морские жители – это основное население Земли. Деревья. Вот, допустим, я сейчас посадила полсотни гинкго билоба. Знаешь, есть дерево такое, гинкго билоба?
Е.Ш. Конечно.
Ю.Ч. Вот, 285 миллионов лет назад вся Земля была, как ковром, покрыта листьями этих деревьев. То есть это основное население Земли. Морские жители. Океан. Это вообще основная стихия земная. И население его. Люди – людей мало, и они - то есть, то нет их.
На самом деле, знаешь, вот, есть люди, которые говорят: я не люблю животных. Но это неправда. Человек, который не любит животных, он не любит и людей, на самом деле. Просто он это вуалирует, лицемерит как бы, и все такое. Но по этому очень легко понимать людей.
Е.Ш. По отношению к животным.
Ю.Ч. Просто, если человек любит, то он любит всё и всех. И животных, и людей, всех. А если он не любит животных, значит, он и к людям так же относится. Закон природы.
СЧАСТЬЕ
Е.Ш. Юля, если посмотреть сегодня на ситуацию в мире. Есть Россия, со своей миссией, удерживающая мир от конца.
Ю.Ч. Пугающая весь мир.
Е.Ш. Ну, и пугающая весь мир, да. И есть очень непростая ситуация внутри России. И есть, к сожалению, война, прямо у нас под боком, в Донецке, Луганске. И мы даже не понимаем, что будет дальше на Украине. Как вы все-таки смотрите в будущее?
Ю.Ч. Всегда оптимистично. Я доверяю Господу. И Он всё устроит так, как должно быть. Ну, а мы должны просто держать удары и всё делать, что можем. Нормально. На самом деле, да, война научила многому. Что шибко губы не раскатывать, сильно не планировать, чтобы потом не обломаться. Я не могу сейчас сказать, как будет и что будет, и в целом. Но я не беспокоюсь. Как будет – так и будет.
Е.Ш. Как вы думаете, может получиться так, что вы начнете снимать кино?
Ю.Ч. Кино? Я снимаю кино.
Е.Ш. Документальное кино.
Ю.Ч. Кином это не назовешь, конечно, таким уж прямо. Ну, такое у меня кино, как вижу – так и снимаю. Называется - реалити-арт, что вижу, то пою. Так вот у меня получилась сказка из Тибета «Как я искала счастье». Ну, ее не все понимают сейчас, но я думаю, что потом поймут. Может, это я для будущих поколений понятна буду.
Е.Ш. Но вы там нашли свое счастье?
Ю.Ч. Я много чего нашла. И много чего поняла, и про счастье, и про всё. Вот, опять же, люди, почему они такие несчастные? Потому что они просто не знают, что такое счастье. Они думают, счастье – это нахапать чего-то. Люди там оберегают только себя, своих близких, своих детей. Там думают, что счастье – это силиконовые губы или сиськи приставные. То есть они не знают, что такое счастье. Как бы это и есть несчастье. То есть человек хочет всего чего-то, как слепой тычется. Человек вообще, в принципе, человеческая душа – природа ее стремится к счастью. Просто есть обманные пути, когда эго захватывает власть над тобой и нашептывает тебе, что набить брюхо - счастье, богатство, какие-нибудь бирюльки, брульянты или что там у них. Путает ценности. Короче, да, я нашла.
Е.Ш. Тогда скажите, что такое счастье.
Ю.Ч. Да как-то сложно объяснить. Специально так сделано, что на человеческом языке ты не можешь объяснить, что такое любовь, что такое счастье. Можешь описывать, описывать, описывать. И, может быть, даже кто-то тебя поймет где-то даже чуть-чуть. Но в целом это всё словоблудие, получается. Как, знаешь, специально же Вавилонская башня была, чтобы мы не могли объяснить друг другу, что такое счастье, что такое любовь, что такое Бог. Но каждый понимает, в себе. Чтобы всё это понять, надо столько всего…
Е.Ш. Ну, давайте обратную связь я вам такую дам. Вот как внешне вы выглядите абсолютно счастливым человеком.
Ю.Ч. Правда?
Е.Ш. Да. Который нашел свой путь. Который творит. У которого есть творчество в жизни. У которого есть смысл. У которого есть близкий человек, муж, семья. У которого есть своя крепость. И прекрасные друзья меньшие.
Ю.Ч. Но это, опять же, взгляд из вашей головы.
Е.Ш. Да, конечно. Но я вот говорю, как воспринимается ваш путь.
Ю.Ч. Это, на самом деле, не моя заслуга. Меня этому учат. Вот, например, люди на Донбассе, сам народ, солдаты на передке, которые как дети. Там всё настоящее. Именно там многое из того, что я понимаю, я, на самом деле, даже больше поняла… Во-первых, я думаю, что именно поиск счастья на Тибете привел меня в Донбасс. Потому что теперь я оглядываюсь и смотрю, что мало нас, кто туда пошел. Остальные так и остались делать вид, что этого ничего нет. Это большой подарок для меня. Что я это увидела. Потому что, как ты видишь, не каждый даже может зайти туда это посмотреть, просто даже позволить себе не может. Эти люди, это обычные люди, такие же русские, как мы, они ничем от нас не отличаются. У них такая же мебель, такие же планировки квартир, как здесь. Эти города небольшие – как города моего детства. Потому что это советская застройка, еще туда не пришли вот эти стеклянные большие дома.
Просто тут все сыты, и у них, на самом деле, нет проблем, настоящих проблем. Так, они придумывают что-то себе на ровном месте. Что им что-то не хватает, пожрать там, какой-то чуши. Или шмоток, какого-то барахла. Но, по большому счету, эти люди, я думаю, такие же, если их поставить в такую ситуацию. Что вот, они каждый день просто чудом выживают. Когда ты каждый день чудом выживаешь, и не знаешь, ты сегодня утром проснулся – будешь ли ты еще живой вечером, то потихонечку стряхивается с тебя вся эта бытовуха, эти вот, пожрать… Бог что послал – то и поел.
Е.Ш. Но и на войне же есть и подвиг, и предательство. И трусость, и прекрасное, и ужасное…
Ю.Ч. Всё есть. Но это всё кристаллизуется, и видно вот так, понимаешь, сразу. То есть у тебя нет ничего - ни шор, ни каких-то иллюзий. Всё сразу видно, всё четко. И поэтому и люди как по-настоящему живут. Там настоящее счастье, настоящая жизнь, настоящая смерть, настоящая любовь. Бытовикам этого не понять, конечно. Им нужно туда, чтобы они поняли. Все на это способны, все. Просто не все пока что получили…
Е.Ш. Может быть, и России этот вот Донбасс нужен был как определенная прививка от…
Ю.Ч. Это прививка, да. Прививка от фашизма, в первую очередь. От вот этого сумасшедшего украинского национализма. Реально сумасшедшего. Они же хотят зачистить всех. Зачистить сначала всех неукропов, а потом полукровок тоже. Полукровок – и будет у них чистота, и порядок.
Е.Ш. Нет, это, конечно, просто смешно.
Ю.Ч. Смешно, но страшно. Прикинь, они, правда, так думают. И они сейчас вырастили детей таких. У которых ничего, кроме этого, в голове нет. Национализм – это страшная болезнь. Это глубоко укорененная страсть. Он никак не выкорчевывается, вообще. Нет средств от ненависти. Это страшный грех. Человек, подверженный ненависти – он слеп. Когда ты слеп – ты не можешь зафиксировать своего греха и искоренить его в себе, или хотя бы как-то там фиксировать и противостоять. Всё, ты катишься. Просто летишь в ад. Это страшная, на самом деле, фигня. И непонятно, как спасать.
НА НОСУ ЗИМА
Е.Ш. Юля, а вот что вы скажете все-таки тем, кто говорит: зачем нам Крым, зачем нам Новороссия, из-за этого у нас санкции, из-за этого у нас проблемы. Что бы вы таким людям сказали?
Ю.Ч. Газуйте отсюда, я бы им сказала, вообще. Не нравится – не ешьте. Куда там они мечтают, за колбасой и кожаными диванами. Что, кто их держит-то? Вперед. Фига ли тут сидеть расшатывать-то у нас. Вот, что бы я сказала.
Е.Ш. А что бы вы сказали тем, кто сейчас в Донецке и в Луганске?
Ю.Ч. А я только что оттуда вернулась, всё им сказала. Привет передают. Все нормально, едем дальше. Зима на носу.
Е.Ш. А что бы вы президенту Путину могли бы сказать сейчас, если бы он слушал нас с вами?
Ю.Ч. Да ничего. Что скажешь? Зачем лишних слов. У матросов нет вопросов.
Е.Ш. Вы - как доверенное лицо президента.
Ю.Ч. Да. Мы не разговариваем. Мы и так всё понимаем.
Е.Ш. Хорошо. Юля, спасибо, что вы нашли время, приехали к нам. Потому что для нас это очень важно. И важно сказать вам спасибо за то, что вы делаете.
Ю.Ч. И вам спасибо. За то, что вы делаете. Делайте.
Е.Ш. Спасибо, Юля.
Ю.Ч. Спасибо.
Смотреть тут: https://tsargrad.tv/shows/rubric/krasnyj-ugolВсё самое интересное читайте тут:
Дзен — https://vk.cc/ctdyTd
Подписывайтесь, чтобы знать больше:
ВКонтакте — https://vk.cc/csYd1s
Одноклассники — https://vk.cc/csYd5L
Telegram — https://vk.cc/csYdsn